Ингуз всё же переводчик. Чаще всего я перевожу технические, экономические или юридические тексты, причём уже давно и не только в «Велесстрое». И это неудивительно – техническому переводчику платят гораздо больше, чем переводчику любовных романов или детских книг. 

Сегодня литсемья празднует свою 14-летнюю годовщину. Этот год для нас был плодотворный: мы сменили работу, издали книгу, сделали каминг-аут. Немного поездили по окрестностям, походили на кораблях, пошлюзовались. Выступали, записывались, давали всякие интервью, писали статьи, переводы, стихи и прозу. Учили языки, осваивали новые программы, прокачивали знания – у нас обеих такие профессии, где нельзя не развиваться – программирование и e-learning всегда идут вперёд, а язык просто невозможно выучить. Даже свой родной. К примеру, скажите навскидку, сколько родов в русском языке? И падежей? А в русской грамматике сколько падежей прописано? Во-от. Только филологи, которые не прогуливали пары (а таких немного) смогут ответить на первый вопрос без запинки, а на второй – многие подвиснут. Но это всё не так важно, как то, что мы всегда ощущаем вашу поддержку – ваши комментарии, критика, лайки, даже порой жаркие споры заставляют нас идти вперёд. Мы точно знаем, что у нас есть друзья, соратники, редакторы и люди с «волшебным пенделем». Мы не видимся с вами каждый день, с кем-то вообще не виделись никогда, но и эти люди приходят на помощь по первому зову!

Время летит, оглянуться не успеваешь – а уже август наступил. Как кто-то мог заметить по фото в соцсетях и инстаграме, Ингуз снова на Амуре. Иногда в жизни приходится делать выбор. Москва прекрасна, в ней много людей, но для меня – всего два человека. А без человеков мне трудно. Да и на стройках века (а это именно такая стройка) другие капиталистические ценности дают, если вы понимаете, о чём я. Правда, платить за них приходится смесью дизельпанка с коммунизмом: всё общее, но при этом одноразовое – от общежитий до человеческих отношений. Кстати, перед одним из общежитий как раз стоят дизельные генераторы.

Как ни странно, мне нравятся такие временные коллективы и большие проекты. На видео есть несколько кранов и деметанизатор. Документацию на это оборудование переводила лично я, а мой хороший приятель-серб входит в число тех, кто руководит установкой этих хтонических чудищ. Причастность к международной коммуникации (а команда здесь правда многоликая – от танзанийцев и итальянцев до сербов и киргизов) и серьёзной документации (которая проверяется после меня ещё минимум двумя-тремя инстанциями) заставляет тебя расти. Я набрала с собой книг на сербском – Иво Андрича и сборник фантастики. Что я читаю? Техническую литературу на английском, русском и сербском (на последнем пока плохо идёт), сербскую грамматику и английскую стилистику (да, представьте, у научного, технического и делового стилей тоже есть свои особенности, о которых вам не скажут даже в университете). Так что простите меня, господин Андрич! На совещаниях устную речь тоже надо контролировать, тренировать оперативную память, стенографировать. Но даже в таком темпе я успеваю творить, хотя, конечно, мало. Что поделаешь – работа.

20 июня Ингуз вернулась из трёхнедельной командировки, затянувшейся на два месяца. Всё это время я находилась на строительстве Амурского газоперерабатывающего завода где-то на границе с Китаем. Увы, по условиям договора очень мало что можно рассказать о заводе и компаниях, которые занимаются его строительством, зато много могу сказать о людях и ситуациях.

Сказать, что я туда не хотела ехать – ничего не сказать. Живя рядом с любимым Домиком, 23 апреля мне пришлось через всю Москву переться в огромный незнакомый Шарик (аэропорты Домодедово и Шереметьево соответственно). Усевшись у последнего выхода на посадку, я вскоре заметила целую компанию молодых сербов. «Тоже на Амур», - подумала я и продолжила болтать по телефону, ища поддержки то у мамы, то у папы, то у Вали. Меня ждала неизвестность и шесть часов полёта. С последним мне повезло – я сидела одна на трёх сиденьях, потому благополучно продрыхла почти все 6 часов, как на диванчике. Во время долгого перелёта бортпроводники развлекали нас, как могли: «Яблоко, апельсин, томат, водица студёная, что желаете, что душеньке угодно?». Потом оказалось, что мы прилетели в аэропорт Кольцово (Екатеринбург), – это один из cabin crew зарапортовался, прилетели мы, как и планировалось, в аэропорт Игнатьево, Благовещенск, где нас всех погрузили в фирменные автобусы до самого города, а потом и до городка строителей. Мы ещё не знали, что этот автобус (велики бус – серб.) станет нашим каждодневным спутником. В одном из ТЦ мы закупили продукты и сим-карты, а в придорожном кафе лично я закупила берёзовый сок, который не пила уже очень давно.

Nordic Way – это фестиваль Финляндии и Норвегии. Он прошёл на дизайн-заводе (да-да, это Москва, здесь и не такое бывает) «Флакон».

Итак, куда АнВэ исчезла после громких заявлений? Всё просто: работа одна, работа другая и так далее. Добрые друзья из Русского Вестника Шпицбергена любезно вытащили меня из заточения на фестиваль, где у них был отдельный стенд.

Отгремели майские праздники, Москва расцвела яркими красками, а на Дальнем Востоке сопки покрылись первой несмелой зеленью. Так получилось, что Ингуз остаётся на Амуре ещё месяц с небольшим. Хорошо это или плохо – будет видно дальше. Есть такая вещь, как производственная необходимость. С ней можно спорить, но не нужно. Работа моя состоит из перевода технических документов и устного перевода. Казалось бы, в Москве я занимаюсь тем же самым, но здесь потребность ощущается острее. Хоть на саму стройку у меня допуска нет, причастность к большому делу чувствуется в каждом движении. Каждый день ты встречаешься с инженерами, лаборантами, даже рабочими, общаешься не только о погоде, но и о работе. Наверное, потому наши родители ехали на большие стройки всего Союза – здесь, как нигде можно приложить руку к развитию страны. Это будет не завтра, не через год, но «на пыльных тропинках далёких планет останутся наши следы», пусть даже не подписанные нашими именами. 

С продлением командировки меня перевели в новый офис и в новую комнату. Я живу с чудесными девушками из России, а работаю с прекрасными мужчинами из Сербии и Боснии и Герцеговины. Бывает тут всякое, как в любом человеческом общежитии, но в целом всё хорошо. А мои коллеги-переводчики поддерживают меня и по работе, и в бытовых вопросах (на право слово, не самой же мне таскать чемоданы).